Осип Цадкин. Памятник воздвиг

Это Мамфорд вот про этот памятник высказался:

Разрушенный город (Роттердам)

Самая известная работа Цадкина (1890-1967).

Цадкин – наш человек. Родился то ли в Витебске, то ли в Смоленске – краеведы до сих пор бьются друг с другом ради достижения полной ясности и исторической справедливости. То ли в 1888 году, то ли в 1890. Родители у него тоже были интересные. Папа – выкрест, преподаватель классических, т.е. мертвых языков в гимназии, свидетельств о чем в архивах нет. Мама – шотландка, потомок кораблестроителей, осевших в России при Петре I. Как попала в Смоленск/Витебск и, главное, зачем - неизвестно.

В общем, получился у них, несмотря ни на что, Иосель Аронович Цадкин, маленький такой. Подрос, стал ходить в ремесленное училище и учиться там, в частности, столярке и токарке. Еще он учился рисованию у Юделя Мойшевича Пэна, у того самого, у которого еще учились, из известных, Мовша Хацкелевич Шагал, Лазарь (Эль) Мордухович Лисицкий, Илья Григорьевич Чашник и Ева Файвелевна Левина-Розенгольц. Происходило это уже точно в Витебске, потому что в Смоленске Пэн не жил, не знаю уж, почему.

В 1905 году Цадкина отправили к родственнику в Англию – во, раньше-то люди какие были. Два века прошло, как разъехались, а семейные узы не утрачены. У родственника была столярная мастерская, Цадкин там работал. Ходил в Британский музей, где окончательно полюбил искусство, и учился резьбе по дереву в школе искусств и ремесел. Комбинация тяги к искусству с профессиональными навыками столяра/токаря/резчика определила будущую профессию – скульптор.

В 1909 году Цадкин приехал в Париж становиться художником. Тогда было так положено – только там. Время такое было. Он поселился в знаменитом Улье, где стал дружить и соседствовать с Жозефом Фернаном Анри Леже, с Амедео Клементе Модильяни, с Хаимом Соломоновичем Сутиным и опять с Мовшей Хацкелевичем Шагалом – признали друг друга земляки, признали. Цадкин еще немного поучился в местной академии, а уж потом начал работать сам. Таким образом, Цадкин влился в сплоченный коллектив, позже названный Парижской школой*.

И как-то сразу у него все было хорошо. Уже в 1911 он выставился в Салоне Независимых и Осеннем салоне. Потом Цадкин участвовал еще в нескольких международных выставках в разных европейских столицах. Появился первых постоянный покупатель и сразу – князь. Но летом 1914 года все это закончилось по известным причинам.

Цадкин записался добровольцем, служил санитаром в госпитале Экспедиционного корпуса русской армии во Франции, был отравлен газами и демобилизован. Пришлось опять заняться искусством.

Обычно его работы 20-х годов относят к кубизму. Ну, да, можно сказать. С учетом того, что кубизм в скульптуре – вещь довольно спорная, во всяком случае, кубизм аналитический. Все ж таки кубисты на этом этапе занимались переводом трехмерности в двухмерность способом, отличным от того, что был выдуман Ренессансом. А скульптура – она же тоже трехмерная. Получается тавтология. И со временем, которое кубизм вернул живописи, тоже нескладно – эта увесистая категория и так свойственна скульптуре как виду. Короче, получается, что кубистическая скульптура могла существовать только в режиме первой стадии развития кубизма – сезанновской. Когда все объемы сводятся к простейшим – кубу, шару и конусу. И последней – рококо. И предпоследней – синтетической. Но Цадкин в эти стадии – синтетическую и рококо - не пошел, так только, отдельные мотивы использовал. Вот типа сезанновский его кубизм.

Женщина с веером

Аккордеонист

Тут шаров с конусами практически нет, зато есть вынутая масса, контррельеф. Это осложняет дело. Ведь, с одной стороны, контррельеф можно рассматривать как формально-интеллектуальную игру в математический модуль – сколько массы должно было выпирать, столько массы и вынуто. Грубо говоря, конкавная форма – это совершенно то же самое, что конвексная, если их форма и масса равны. Помимо радостей игры ума такой подход к ваянию здорово обогащает поверхность скульптуры.

Стоящая женщина

С другой же стороны, контррельеф временами весьма похож на что-то, смутно напоминающее отдаленный аналог изображения внутреннего пространства объекта, которому предавались аналитические кубисты. Когда изображали струнные инструменты, допустим. Так что, получается, и что-то вроде аналитического скульптурного кубизма тоже может существовать. Господи, как же сложен мир…

Помимо кубизма, в творчестве Цадкина нашел себе место еще один мощный европейский тренд искусства всего, пожалуй, XX века – примитивизм.

Голова человека

Венера

Такая скифско-степная архаика. Дерево, кстати, он не бросал всю свою жизнь.

В общем, работы этого периода, 20-х гг., представляют собой простые, крепко сбитые объемы. Даже если речь идет о группе, она тоже крепко сбита.

Музыканты

Силуэты, впрочем, местами весьма прихотливы. Ритм – тоже. Это, а также некоторое несколько изысканное жеманство – по брутальным цадкинским меркам - в деталях свидетельствуют о том, что Цадкин иногда выходил из мастерской и бросал взгляды по сторонам. Взгляды попадали на ар-деко**.

Мыслитель

Музыкальное трио

Арлекин

Чем дальше, тем больше уходит Цадкин от лапидарности, свойственной его ранним работам.

Композитор

Все больше появляется деталей, силуэт все труднее описать одной линией, хотя масса по-прежнему бывает компактной. А бывает и некомпактной.

Вестник

В ней появляются дырки, которые я, конечно, дырками называть не буду, а буду называть внутренним пространством скульптуры.

Орфей

Дырки эти еще больше обогащают объем, запутывая при этом зрителя – они, дырки – это уже часть скульптуры или еще нет? А и то, и другое. Классическая-то скульптура таких сложностей не имела. Впрочем, Цадкина подобные проблемы мало волновали – он был совершенно свободен в выборе средств, используя те, которые нужны, а не те, которые положены. Он брал из всего того, что я уже перечислил, а еще из экспрессионизма, романского стиля, да и из сюрреализма. Ту же дырку в Орфее можно прочитывать как метафору, типа сам стал лирой, играет на струнах души и сердца, а можно - как сюрреалистический образ, откуда-нибудь из сна или бреда, с неясным сексуальным подтекстом, к тому же. А еще это может быть кубистический показ внутреннего пространства объекта.

Появляются у него совершенно необычные, какие-то биоморфные фигуры, очень сложно организованные, по-барочному агрессивно вторгающиеся в окружающее пространство. Цельные, тем не менее.

Дафна

Человеческая крепость

Иногда это почти абстракция, какой-то странный объект, с многочисленными и разнообразными связями отдельных частей, очень многоголосый.

Жилище

Временами Цадкин впадает чуть ли не в банальный реализм.

Ван Гог

Говорю ж, свободен был человек в выборе изобразительных средств.

Самая же, как уже было сказано, известная работа Цадкина – вот эта:

Разрушенный город (Роттердам***)

Можно сказать, что это памятник воплю. Такой бронзовый крик. Фигура предельно экспрессивна и деформирована. В деформации поучаствовали и экспрессионизм, и кубизм. От экспрессионизма тут искаженные пропорции, рваный силуэт, динамика и максимальное напряжение. От кубизма – трактовка фигуры как совокупности простых объемов, это видно в ее нижней части, и наличие двух точек зрения – нижняя часть фигуры развернута на 180 градусов по отношению к верхней. Разворот этот понадобился Цадкину не для исследования на тему «Еще один вариант существования изувеченной искусством человеческой фигуры в пространстве с точки зрения жестокого кубизма», а для решения вполне литературно-сюжетной задачи. Ему нужно было показать, что фигура убегает от опасности и одновременно обращена к ней. И к дому, к прошлому, которого уже нет. Руки и голова обращены к небу. Тоже амбивалентный мотив. Небо – это, и источник смерти в данном случае, и место, ассоциирующееся с пребыванием Бога, откуда, опять же, исходит не благодать, а эта самая смерть. Так что тут существует и богоборческий мотив. Абрис рук тоже амбивалентный – они предельно энергично вздымаются вверх, но кисти их безвольно и растеряно обвисают – ведь всякое обращение к небу сейчас бессмысленно. С чисто формальной точки зрения здесь, в руках, можно найти следы модерна, он любил такие противонаправленные движения.

Мне не очень нравятся орущие памятники войне. Мне кажется, памятники войне должны быть тихими и источать скорбь. Как у Барлаха. Орущие памятники – это не значит, что они занимаются процессом ора, рот у них может быть закрыт. Это значит, что они громкие, что они к чему-то призывают, чего-то требуют, куда-то тащат, кого-то пугают. Клянутся отомстить. Но они не плачут и не печалятся. Они агрессивны и хотят новых смертей. Это очень грустная, тоталитарно-языческая традиция. И у нас до сих пор вся страна заставлена такими сооружениями, достаточно вспомнить Мамаев курган.

Родина-мать зовет!

Громкость цадкинского же памятника совершенно человеческая. В сущности, это прооранная фраза-мольба Христа: «Господи, пошто оставил меня?». В ней нет ни грана идеологии, как в наших памятниках. Я, кстати, никакого провозглашения о будущем возрождении Роттердама, в отличие от Мамфорда, здесь не вижу. В общем, это один из лучших памятников войне, как мне кажется.

Про Цадкина же нужно добавить, что из Франции в 1940 году он вынужден был бежать в США. Вернулся в 1945 году. В 1950 году ему была присуждена гран-при Венецианской биеннале. После себя он оставил огромное количество работ – пахал он фанатически. «Сначала занимайтесь скульптурой, потом – детьми», - сказал он однажды своим недавно поженившимся ученикам.

Бонус

Пара

Немного напоминает Мовшу Хацкелевича Шагала. Витебск – это неистребимо.

Пара

Одна из последних работ.

Деревня

Отчетливо виден кубизм сезанновского периода.

Прометей

Дух античности

Вот такие несколько постмодернистские инсталляции человек делал.

Акробат

Лошадь

Тоже несколько нетрадиционно для себя.

Братья Ван Гоги

Очень трогательный памятник. Сколько формально-сюжетных связей между фигурами.

Братья Ван Гоги

Более поздние Ван Гоги. Время на связях не сказалось - они не утрачены.

Колдовство

Пьета

Удивительная трактовка темы. Богоматерь как русская баба. И материал – раскрашенное дерево. Такое воспоминание о родине.

* Это общее название живших в Париже и делавших новое искусство художников с начала XX века и до, где-то, конца 20-х гг. Тусовка состояла в основном из понаехавшей лимиты. Ехали отовсюду, где слышали слово «Париж», даже из Японии. Очень много народу было из России, в том числе из черты оседлости. Если бы я был антисемитом, я бы Парижскую школу называл жидописью. Жили они, по большей части, в Улье и в Бато-Лавуар на Монмартре – это было что-то среднее между общагой и сквотом.

** Коротко – это модерн/неоклассика, сделанные конструктивистом. Или наоборот.

*** Разрушен был в самом начале французской компании, 14 мая 1940 года, бомбардировкой с воздуха. Там до сих пор есть непонятка. Немцы голландцам предъявили ультиматум – сдавайтесь, а не то мы все здесь разнесем. Голландцы сдались, бомбардировку вроде отменили, но вроде часть экипажей не предупредили об этом, и они полетели и все разнесли. Центр города перестал существовать. На фотках, сделанных зимой того же года, когда завалы уже были расчищены, он выглядит как раскопанный Херсонес – одни фундаменты. Погибло около тысячи человек. В пользу того, что немцы бомбили по недоразумению, говорит то, что они чуть не грохнули своих парламентеров и передовые части, которые уже немного вошли в город. Это была первая массированная бомбардировка в Западной Европе.

Автор: Вадим Кругликов