Сюрреализм. Протокольное свидетельство о психической жизни на больших глубинах

Про сюрреализм, в отличие, скажем, от фовизма, действительно, знают все. Считается, что это какая-нибудь бредятина, изображенная с предельной достоверностью. Картина Сальвадора Дали, короче.

Сальвадор Дали. Искушение св. Антония

Можно сказать, что Дали для очень многих олицетворяет это течение и просто равен ему. Он, кстати, так и говорил, не скромничая: «Сюрреализм – это я». Нет, конечно, что и говорить, Дали – это голова и самый известный в мире сюрреалист, но синонимом сюрреализма он был не всегда.

Когда-то сюрреализм был Андре Бретоном. Во время Первой мировой войны Бретон – французский поэт и теоретик современного тогда искусства – работал психоаналитиком в военных госпиталях, где помогал раненым справиться с посттравматическим синдромом. То есть он знал психоанализ и вообще фрейдизм. Тогда ему и пришла в голову плодотворная идея – совместить работу с хобби. В смысле – делать новое искусство на основе фрейдизма. Ну, тут еще, конечно, малость повлиял на его затею Бергсон со своим интуитивизмом, но мы в эти философские чащи не пойдем, ограничимся их названием. И так понятно – раз интуитивизм, стало быть, инструмент познания мира – интуиция, а не разум. Этого нам хватит.

Ну, вот. Когда война закончилась, в Париж стали прибывать дадаисты. И сразу развели там бурную деятельность. Бретон, увидев в дадаистах родных до боли людей, поучаствовал в этой их деятельности, понабрался от них всякого нового и полезного и в 1924 году выстрелил своим «Манифестом сюрреализма».

Главная мысль Бретона выглядит так: «Сюрреализм представляет собой чистый психологический автоматизм, с помощью которого – словами, рисунком или любым другим способом – делается попытка выразить действительное движение мысли. Это запись мышления, которое совершается вне всякого контроля со стороны разума и по ту сторону каких-либо эстетических или моральных соображений. Сюрреализм основан на вере в высшую реальность определенных, до этого игнорировавшихся форм ассоциаций, во всемогущество сна, в нецеленаправленную игру мышления. Его цель – окончательное уничтожение всех других психологических механизмов, чтобы на их место поставить решение важнейших проблем жизни». Уф…

Короче, сильно против разума был мужчина. Разум его достал своим плоским практицизмом, подавляющим воображение и истинные движения души, которая для Бретона была фрейдовским бессознательным. Да все мы и сами про это чудовищное подавление знаем. Допустим, душа (бессознательное) нам говорит – возьми и напейся в дым, набей морду шефу и подари цветки женщине. А унылый разум возражает: не пей - завтра на работу; шефа по морде не бей - сложности по карьере возникнут; роз этой бабе вульгарной не носи – она чужая, у тебя своя есть. Шутка.

Теперь опять всерьез. В общем, опираясь на фрейдовские соображения о том, что мир человека нагибает, а потом бессознательное прогнувшегося горемыки этот прогиб компенсирует в снах, дневных фантазиях, бреде, галлюцинациях и неврозах, Бретон увидел в этих бессознательных актах проявления истинной свободы. Типа, когда мечтаешь сделать, как герой Майкла Дугласа в фильме «С меня хватит» - когда абсолютный яппи берет в руки автомат. Собственно, самый сюрреалистический жест для Бретона - «выйти на улицу и стрелять в толпу, пока не кончатся патроны». Жесть, конечно, но что делать?

В общем, задачу искусства Бретон видел в том, чтобы фиксировать события, которые происходят у нас в бессознательном как пространстве свободы. Именно поэтому – сюрреализм, как нечто, находящееся над банальным, детерминированным и тоскливым реализмом, только и способным отразить то, что происходит на самом деле, но не способным выразить истинную реальность – реальность желаний, страхов, наваждений и всего прочего, что живет у нас ниже сознания, там, в глубине. Тут интересна эта амбивалентность – с одной стороны, «сюр», то есть «над», с другой – этот сюр помещается в пространство, находящееся во фрейдистской схеме внизу, под сознанием, в «подсознательном».

Я бы мог и еще поговорить о теории, но чувствую, что уже нужны картинки. А для их появления нужен повод. Поэтому разговор резко переводится на сюрреалистические способы фиксации бессознательного.

Андре Массон. Композиция

Эти почеркушки, вроде тех, что мы делаем, когда разговариваем по телефону – тоже сюрреализм. Гуманист Бретон говорил, что все люди – сюрреалисты. А почеркушки эти телефонные – абсолютно бессознательны, мозги-то разговором заняты. Поэт-дадаист Тристан Тцара говорил, что мысль рождается на кончике языка, тут – на кончике карандаша. Или чем вы там калякаете.

Вообще, чтобы продолжать восстанавливать историческую справедливость в смысле того, что сюрреализм – это не только Дали, я скажу, что первыми могучими художниками тут были четверо – уже помянутый Массон, который прославился не только почеркушками, Макс Эрнст, Хуан Миро и Ив Танги.

Макс Эрнст. Ангел

Это именно Эрнст придумал изображать то, чего никогда не бывает, с предельной, академически исполненной, достоверностью. А не Дали.

Макс Эрнст. Женщина, старик и цветок

Эта работа была сделана в 1924 году, когда 20-летний Дали еще занимался провинциальным радикализмом в родной Каталонии*.

Хуан Миро. Женщина и птица в лунном свете

С точки зрения программы Бретона – а она в сюрреализме никогда не отменялась - метод Миро столь же точно описывает бессознательное, как и метод Эрнста (Дали), но более изощренно. Ну, это мое мнение, навязывать не буду, хотя мог бы. Слов-то я много знаю.

Ив Танги. Бесконечная делимость

Помимо всего прочего, Танги интересен тем, что он – бывший моряк и живописи нигде не учился.

Но пора перейти к Дали. Когда-нибудь я напишу про него отдельный текст, а пока – вот что. В Париже Дали появился на постоянной основе, то есть был представлен папе Бретону и начал регулярно выставляться с его группой, в начале 30-х. Экспроиировав достижения только что представленных вам его предшественников и, прежде всего - Эрнста, имея за плечами прекрасную академическую школу, Дали быстро предложил свой вариант визуального сюрреализма – параноидально-критический метод. Ну, это достаточно просто: «стихийный метод сознательной иррациональности, которая базируется на систематизированной и критической объективизации проявлений безумия».

Сальвадор Дали. Геополитическое дитя наблюдает за рождением нового человека

Чтобы опять же восстановить историческую справедливость, я скажу о личном вкладе Дали в дело сюрреализма. Это он придумал делать твердое - мягким, дальнее – близким, мелкое – крупным и т.д., то есть переворачивать устойчивые дуальные пары, как это происходит во сне. Это именно он изобразил существующие в подсознании эротические фантазии и кошмары.

Атомная Леда

А это – кошмары.

Осенний каннибализм

Это он, Дали, придумал принцип «удвоения изображения», когда, как в детской головоломке, элементы одного чего-то одного оказываются частями совсем другого.

Три сфинкса Бикини

Ну, хватит о нем. Опять же, будет отдельный текст, чего ж я стану отрывать от себя темы. Были ж и еще сюрреалисты.

Надо сказать, что - да. Метод оказался сильно плодотворным, и за время своего существования даже в классический период, то есть где-то до 50-х годов, он распространился буквально по всей планете. Но я по ней по всей не пойду, обширно очень.

Мерет Оппенгейм. Меховой чайный прибор

Один из самых внушающих объектов сюрреализма. Возможно, самый. Оказался, как и вообще весь сюрреализм, сильно востребованным в рекламе. Во всяком случае, я помню постер, вывешенный где-то на Садовом кольце несколько лет назад, на котором была меховая лампочка. Чья кампания, не помню.

Тут, кстати, нужно пару слов сказать об абсурде как методе в сюрреализме. В сравнении с дадаизмом. Во втором случае абсурд был манифестацией отсутствия смысла, в первом – наличия скрытого, практически, эзотерического смысла. Сюрреалисты очень ценили классическое высказывание позднего романтика графа Лотреамона о том, что поэзия – это встреча зонтика и пишущей машинки на операционном столе. Дадаисты – тоже, но - по-другому.

Стоит сказать и об английском сюрреализме, тем более, что там, стараниями монументального Генри Мура, был создан самый впечатляющий пример этого направления в скульптуре.

Генри Мур. Полулежащая женщина

Был еще совершенно офигенный сюрреалист из Чили, Роберто Себастьян Эчаурен Матта (Roberto Sebastian Antonio Matta Echaurren), но мне уже надоело качать картинки, сами посмотрите.

Ну, и под конец, пара фраз об отечественном, посконном, так сказать, сюрреализме.

Надо заметить, что сюрреализм нашу Родину практически обошел. Что, вообще, странно. Все-таки во второй половине 20-х годов железного занавеса еще не было, контакты с зарубежом  были довольно активные, в Париж народ ездил, а – не случилось. Вроде, и авангардистские группы в то время у нас были достаточно продвинутые. Был лишь один русский сюрреалист, Павел Челищев, на которого обращали внимание и Пикассо, и Дали, да и тот белоэмигрант.

Павел Челищев. Феноменон

Почему так получилось, не берусь сказать. Банальное объяснение, что сюр тогда был привычным качеством повседневной жизни – не катит. Слишком просто. У меня нет объяснений, хотя мне кажется, что сюрреализм как способ проживания свойственен нашей душе. В конце концов, экспрессионизм с его трагическим ощущением бытия тоже хорошо был разлит в бытовухе а, однако ж, и в советском искусстве отражение поимел. Надо об этом тоже текст написать. Может, вы что подскажете.

Был еще другой, уже нонконформистский, 60-х годов, сюрреализм. Не очень явный.

Юло Соостер. Красное яйцо

Ну, нельзя обойти и еще один отечественный сюрреализм. Для меня он манифестируется понятием «Малая Грузинка» - помните, был такой в совке заповедник современного искусства рядом с зоопарком? Помимо вполне себе пристойных нонконформистов типа Бича, Бордачева и Кабакова там процветал какой-то страшный, местами кровавый мистический сюрреализм с религиозным оттенком.

Владислав Провоторов. Космогония №666

Этот сюрреализм – вечно живой. В сюрреализме изначально заложена богатая возможность для эпигонов, плагиаторов и просто фуфлыжников. В том самом великом постулате Графа Лотреамона. У символизма была та же беда, его легко можно было переводить в китч. Ну, да и Бог с ними. Вот еще несколько картинок, которые не вместились в текст.

Рене Магритт. Декалькомания

Декалькомания – это, на самом деле, была такая изобретенная сюрреалистами техника, когда с какого-то изображения снимались слои. Отдаленным аналогом могут служить переводилки, если кто еще помнит.

Макс Эрнст. Слон Целебес

Джорджо де Кирико. Тревожащие музы

А это был предшественник сюрреализма, метафизик.

*Цитата из культовой в СССР книжки черного цвета «Модернизм. Анализ и критика основных направлений»: « На некоторый период времени этого самоуверенного красивого юношу, который эпатировал своими эксцентричными выходками население тихого Фигераса, связывала дружба с молодым Гарсиа Лоркой. Но дружба с Лоркой не могла долго продолжаться, близость с таким огромным и светлым талантом была невыносима для Дали». Прочитав это, я плакал.

Автор: Вадим Кругликов