Анатолий Зверев. Русский творческий дух в чистом виде

Чтобы стать русским гением по разряду «творческий работник», нужно быть талантливым, официально не признанным, нищим и много пить*. У Зверева (1931-1986) всего этого было в достатке, но он был еще практически бездомным и слегка ненормальным**, так что в гениях он находился не просто законно, а даже с некоторым перебором по проходным баллам.

Вообще, Зверев – уникальный персонаж, умудрившийся выделится в смысле своей тотальной асоциальности даже на фоне мощных шеренг матерых человечищ, нестройно, но убедительно представляющих наше неофициальное искусство на всемирном параде мастеров культуры XX века. У человека прошло при жизни около 30 выставок заграницей. Его работы купил Музей современного искусства в Нью-Йорке. О нем положительно отозвался сам Пикассо. Фальк о нем сказал: «Каждый мазок кисти — сокровище. Художник подобного масштаба рождается раз в сто лет». Жан Кокто назвал его китайским Домье. Зверев ходил в дома советской элиты. Был знаком с разными дипломатическими иностранцами. Зарабатывал иногда в один день среднюю по стране зарплату за несколько месяцев. При этом выглядел как бомж, жил как бомж, о карьере не парился, деньги быстро пропивал, не заботился о завтрашнем дне и, вообще, думал только об выпить и об искусстве. Всем бы так.
Скажем так, хаос был субстанциональным качеством жизни и творчества Зверева. Чреватый такой хаос, не просто банальный бардак. Бытовой хаос рождал зверевское искусство, хаос в самом этом искусстве порождал парадоксальную гармонию.

Дон Кихот

Все медленное, методичное и дисциплинированное Зверевым неистово отвергалось***. Творческий акт рождался из импульса и продолжался недолго. Иногда это мог быть практически один росчерк чем-нибудь рисующим.

Спящий львенок. Серия «Зоопарк»

Если под рукой не было ничего такого, чем традиционно создается изображение на плоскости, а вдохновение уже неостановимо перло, Зверев виртуозно реализовывал его всем, что было в зоне досягаемости – окурком, свеклой, веником, спичкой, бритвенным помазком, пеплом, землей из горшка, пальцем в краске, и не всегда это был палец руки. Зверев раскладывал бумагу на полу, сосредоточено смотрел на модель, если это был портрет, уходил в себя и начинал работу. Правила, каноны, законы переставали существовать. Техники и технологии рождались прямо тут, по принципу необходимости****. Он выдавливал краску из тюбиков прямо на работу, брызгал на нее краской, он лил на нее воду. Он совмещал несовместимое – масло и водные краски, например – и допускал недопустимое – топтал свою картину или ходил на нее по малой нужде. Краска летела во все стороны. Если по картинке в ужасе пробегало какое-нибудь присутствующее в квартире домашнее животное, Зверев этому радовался – как он говорил, оно вносило в работу то, чего не мог сделать он сам. Занимало все это безумие обычно минут 10-15, но могло быть и быстрее. Иногда Зверев клал рядом с собой стопку бумаги и на скорость начинал работу. За час мог сделать несколько десятков работ.

Павлин. Серия «Зоопарк»

При всей этой скорости и этом размахе Зверев был тончайшим мастером, и каждая линия, каждый мазок или пятно находились в том единственном месте, в котором они могли находиться, и были именно такими, какими им нужно было быть. Зверевский творческий акт был самостоятельным произведением, перформансом, довольно параллельным тому, чем в это время занимался, скажем, Поллок и другие деятели абстрактного экспрессионизма. «Ташизм изобрел я, а не Поллок», - говорил Зверев, и личные основания для такого утверждения у него были*****.

Портрет Саши Костаки

Обычно Зверева проводят по классу экспрессионизма, иногда добавляя «лирический». Да, таких работ у него достаточно.

Автопортрет

Верховье

Женщина с ведрами

На самом же деле Зверев работал в огромном количестве техник и направлений. Это мог быть фовизм.

Золотая рыбка

Тарелка с яблоками

Или какой-то странный кубизм.

Портрет

Храмы

Или такой же странный конструктивизм.

Композиция с распятием

Или что-то, напоминающее супрематизм.

Абстракция

Или что-то похожее на Дюбюффе.

Портрет Р. Фалька

Или просто уже поминавшийся абстрактный экспрессионизм,

Пейзаж

Портрет Г. Костаки

иногда с коллажем, что еще более странно.

Деревня

Выбор всегда диктовался настроением, объектом изображения и другими привходящими обстоятельствами.

Где-то с середины 60-х гг. Зверев начал сдавать. Он все чаще работал на публику, демонстрируя свой необузданный творческий дух, все чаще повторялся, его портреты, особенно, женские, делались какими-то салонными – губки, глазки, кудряшки.

Портрет грустной женщины

Портрет Асеевой

Видимо, то дикое напряжение, с которым он работал предыдущие лет 10-12, подкосили его. Вулкан же не может булькать бесконечно. А работал Зверев на износ, постоянно. Без блокнота не ходил. Сейчас его работ насчитывают около 30 тысяч, и это притом, что огромное их число погибло – что-то в пожаре на даче Костаки, что-то было просто выкинуто – Зверев раздаривал свои картинки кому ни попадя, их и выкидывали легко. В общем: «Старик, я был художником до шестидесятых, потому что рисовал для себя. После шестидесятых я стал рисовать для общества», - говорил Зверев.

Ну, немного биографии, а то непонятно, откуда такой взялся. Зверев родился в семье прачки-уборщицы и инвалида Гражданской войны, многодетной и нищей до чрезвычайности. Рисовать начал года в четыре, но не как все дети в этом возрасте, а много и хорошо. «Все же самую лучшую свою вещь я написал акварелью, когда мне было 9 лет, - «Чайная роза на песке». Я писал ее акварелью — и написал так, что вышла лучше, чем есть в натуре. С учителем стало плохо». Зверев ходил в несколько кружков рисования одновременно. Потом учился в Художественном ремесленном училище, что-то вроде ПТУ, на маляра. Месяца полтора ходил в Училище памяти 1905 года. Оттуда его выгнали. Зверев там начал протестовать против нормального тогда авторитарного метода обучения. Формально же его выгнали за «неопрятный внешний вид», последней каплей было то, что он пришел на занятия одной ногой в сапоге, другой – в валенке. В 1957 году получил золотую медаль Международного фестиваля молодежи и студентов в Москве, вручал ее ему вроде бы сам Сикейрос. Первая зарубежная выставка прошла в Париже в 1965 году – ее организовал французский дирижер Игорь Маркевич. Тогда работы Зверева и увидел Пикассо. Где-то в середине 50-х Зверев познакомился с дипработником и коллекционером греком Григорием Костаки, который стал главным спонсором, коллекционером и пропагандистом Зверева – «Толечка наплюет, а я подберу». Свой бездомный образ жизни он объяснял тем, что жить он мог только у матери в однокомнатной квартире, а дом этот был ему не люб. Поэтому появлялся он там крайне редко, а ночевал у друзей, знакомых, собутыльников и вообще где придется. Одевался в то, что дадут. Имея иногда в кармане две тысячи рублей – зарплату советского инженера за полтора года. Дело все-таки, видимо, не в том, что ему не нравилось ночевать у мамы. Зверев просто органически не переносил любую упорядоченность, основательность и стабильность. Вот и создал, не напрягаясь, достаточно уникальную стратегию существования бездомного неприкаянного художника в социалистическом государстве, где все должны были быть на своих местах. Что-то вроде нерелигиозного юродивого, такого Венички в живописи.

Не знаю, куда засунуть эту историю, засуну сюда. Зверев имел любовь с Оксаной Асеевой, вдовой того самого Асеева, которая была старше его лет на 30. Как-то она говорит их общей знакомой, Наталье Шмельковой: «Нет, ну я понимаю, конечно, что ваше поколение друг к другу обращается «старик», «старуха», но я-то действительно немолода, поэтому, когда Толечка говорит мне «старуха», мне неприятно». Шмелькова передала это Звереву. На следующий день Асеева звонит Шмельковой и задыхается от хохота: «Мне сейчас позвонил Толечка и сказал: «Старик, дай трешку на пиво»». 

Незадолго до смерти Зверева один его приятель увидел его из троллейбуса. Зверев шел по улице, держа подмышкой кочан капусты. Куда он его нес?

Бонусы

Жаба

Роза

Портрет Александра Кроника

Портрет

Женский портрет

Пейзаж

Иллюстрация к «Золотому ослу» Апулея

Потртет Теодора Вульфовича

Портрет Шекспира

Пейзаж

Портрет старика 59

Натюрморт с бутылкой

Цветок в окне

* Конечно, хорошо бы еще умереть молодым, а еще лучше – чтобы убили. Но об этом можно только мечтать, и не у всех это получается.
** Немножко шизофреник. Плюс маленько мании преследования и патологическая физическая брезгливость. Плюс он носил рубашки наизнанку – "чтобы швы кожу не царапали".
*** Несколько месяцев Зверев прослужил на флоте. Его оттуда выгнали, в том числе и за патологическую недисциплинированность. Он, например, не мог без смеха выполнить команду «Смирно».
**** Как-то ему понадобилась тряпка, и все кинулись ему ее искать. Но время не ждало, и Зверев оторвал свой рукав и размазал им краску на картинке.
***** В 1959 году на знаменитой выставке американского искусства в Сокольниках Зверев впервые увидел работу Поллока. «Вот кому вы подражаете», - сказали Звереву. Зверев вспомнил, что, работая маляром в сокольническом же парке, нарисовал на больших фанерных листах веником петухов, цветочки и т.д. «Ну, это академизм. Я ушёл гораздо дальше», - сказал он.

Автор: Вадим Кругликов