Джаспер Джонс. Авангардизм как зеркало унылой банальности

Вы будете смеяться, но Джаспер Джонс (1930-…) еще жив и прекрасно себя чувствует. В прошлом году даже получил «Президентскую медаль свободы» - высшую гражданскую награду США.

Джаспер Джонс - справа

Джонс – самый настоящий классик и самый дорогостоящий из живых художников. Несколько лет назад вот эта его работа

Фальстарт

была куплена за 80 млн долларов. Короче, других таких матерых творцов сейчас нет*.

А ведь сначала ничто не предвещало такой красивой жизни. Маленький Джаспик познавал реалии реальности в фермерской семье, в Аллендэйле, Южная Каролина. Эту дыру Джонс впоследствии описал так: «В месте, где я вырос, не было художников и искусства, и я действительно не знал, что это такое». Потом он недолго поучился живописи в университете штата, а в начале 50-х гг. все-таки уехал в Нью-Йорк, где познакомился и подружился с более взрослым и более продвинутым Раушенбергом – тот родился в Порт-Артуре, а учился в Париже. Будущие предтечи и основатели американского поп-арта снимали мастерские на одном чердаке, поэтому всегда имели возможность потрепаться долгими нью-йоркскими вечерами о том, как им обустроить авангардизм.

Продвинутые американские художники тогда вовсю трудились в рамках абстрактного экспрессионизма. Самые продвинутые трудились в тех же рамках, но думали о том, как им из них выйти – абстрактный экспрессионизм был для них слишком абстрактным, серьезным и унылым. Европа никаких подходящих идей не подкидывала – там процветал тот же абстрактный экспрессионизм в местном варианте – ташизме. Что-то похожее на будущий поп-арт шевелилось у молодежи в Лондоне – у Гамильтона и Оллоуэя, но вряд ли Джонс с Раушенбергом об этом знали. В общем, приходилось выходить из положения самим.

Тут, на счастье, в США пошла в гору мода на дадаизм. Были изданы прекрасные каталоги, прошли выставки Дюшана и другого дада-героя – Курта Швиттерса. Джонс и Раушенберг задумались.

Какие выводы из этих раздумий сделал Раушенберг, я еще напишу. Мы же сейчас займемся Джонсом. А он придумал вот что:

Флаг

Конечно, без уроков Дюшана здесь не обошлось – тут тоже игра с ready made – готовым предметом. Логика Дюшана была такая – берем этот самый готовый предмет (писсуар, велосипедное колесо, сушилку для бутылок), который никому в голову не придет назвать произведением искусства, подписываем его своим именем и выставляем в арт-пространстве типа галереи. Поскольку этот жест апроприации, то бишь присвоения, совершен художником, стало быть, апроприированный объект есть произведение искусства, ибо все, что художник маркирует как искусство, им и является. Ну, просто потому, что работа у художника такая – делать искусство.

Что делает Джонс? А Джонс таки тоже делает апроприацию, но по-другому. Он берет такой же банальный, серийный предмет и изображает его на холсте. Пока ничего нового – тот же Ван Гог писал ботинки или стул. Но Ван Гог подчеркивал индивидуальность этих серийных предметов, для него это был способ показать личность владельца через его вещи. Джонс же никакой индивидуальности не ищет. Он уравнивает изображение объекта с самим объектом, для чего, в частности, берет совершенно плоскую штуковину. Таким образом, флаг и его изображение совпадают. Т.е., грубо говоря, работу Джонса можно отодрать от подрамника, пойти с ней на матч New York Giants и San Francisco 49ers, махать ею вовсю на трибуне, и тебя поймут. Единственное, что тут намекает на то, что это все-таки картинка – довольно экспрессивные мазки.

С одной стороны, мазки – это тяжелое наследие все того же абстрактного экспрессионизма, сквозь горнило которого прошел Джонс. С другой – это такое тонкое действо, и смысл его вот в чем. Если Дюшан размашисто убил традиционно понимаемое искусство, заменив произведение серийной, где-то и кем-то сделанной вещью, то Джонс как бы возвращает нам это традиционно понимаемое искусство при помощи своей живописной удали. На самом деле – это игра со зрителем, игра издевательская и местами даже обидная для него, поскольку ему, зрителю, возвращают все тот же готовый предмет, только в обертке – Дюшан ею не пользовался.

Можно сказать и по-другому. Своим великим** произведением Джонс говорит: «Уважаемый, ты устал от абстрактной живописи? Тебе надоело смотреть то, чему нет аналогов в реальной жизни? Ты жаждешь фигуративности и простого человеческого сходства картинного изображения и реальной жизни? На. Нет ничего более похожего на жизнь, чем та жизнь, которую ты видишь каждый день. Ты ведь флаг американский часто видишь? Ну, так смотри на него еще и в галерее».

В целом, все смыслы, заложенные во «Флаге», вполне укладываются в протоконцептуалистские игрища ума. Так что Джонс – это мастер, творчество которого лежит на перепутье неодадаизма, поп-арта и начального концептуализма. Непростой человек.

Удивительно, но эпоха создания «Флага» пыталась внести в него еще два взаимоисключающих смысла – патриотизм/непатриотизм. Время-то было суровое – на дворе в Америке стоял маккартизм, который в смысле взаимоотношений государства с актуальным искусством немного напоминает нашу нынешнюю ситуацию (но у нас круче, если вспомнить хотя бы историю с Pussy Riot). Даже Алфред Барр, директор Музея современного искусства, стеснялся и покупал для постоянной экспозиции «Флаг» через посредников. А известный критик Роберт Розенблюм ребром ставил вопрос: «Святотатство это или почтительность?» Джонс же, понятное дело, на эту тему высказался просто: «Флаг был только флагом».

Несмотря на все эти неявные сигналы со стороны, флаг США Джонс в покое не оставил. Вскоре он сварганил вот такой, лишенный цветовой символики флаг:

Белый флаг

А потом отдуплился такой картинкой:

Три флага

Это уже предвестие тиражности Уорхола. Просто Уорхол довел этот принцип до предела – его «Банка супа «Кэмпбелл» есть тупое многократное повторение одного и того же изображения. Джонс же - как первопроходец - находился в начале этого пути, и пока его тиражность напоминала не бесконечный ряд продуктов на полке супермаркета, а магазин, где на прилавке лежат флаги разных размеров. Джонсу пока еще важны различия (не хочется писать – размеры, затерто уже) внутри этой тиражности. Но принцип обозначен.

Две банки***

Это еще одна известнейшая работа Джонса. О ней можно сказать почти то же, что уже сказано про «Флаг», кроме рассуждений о плоскостности. Тут зато добавляется новая фишка, ведь бронза - очень серьезный материал, работа с ним требует многих усилий и серьезного времени. Из нее монументы делают, в конце концов. А тут – опять тот же массовый готовый продукт.

В общем, как говорит мой сосед дядя Павлик: «Если бы этот Джонс ничего не создал, блин, кроме этого замечательного «Флага» и этих прекрасных банок пива, то все равно ему было бы место на самом верху иерархии в авангардизме - я отвечаю». И он прав, дядя Павлик. А Джонс, в более позднем своем творчестве, придумал еще один прикол – изображать знаки.

Цифра 4

Он еще и буквы так же писал. Тут уже Джонс поднялся до высот прямо-таки изощренной средневековой дискуссии между реалистами и номиналистами. Ведь что такое цифра или буква? Это знак, а не реальный предмет. Он (знак), по сложным и не до конца понятным законам семиотики, обозначает нечто, никак не связанное с формой (начертанием) этого знака. Грубо говоря, этой вещи – знака «4», в природе не существует. Но начертание его нам хорошо известно. Так вот, чем занимается Джонс? – он играет здесь на грани существует/не существует. Он пишет своими пастозными мазками (которыми изображали в традиционном искусстве кувшин, дерево, на худой конец голую женщину, т.е. вполне реальные штуки) вещи, которых, в сущности, нет. Этими мазками Джонс придает им качество существования. А поскольку цифру 4 мы все-таки часто наблюдаем в жизни (в номере автобуса, скажем), диалог с Джонсом переходит на следующий, не менее увлекательный, уровень – что же, в конце концов, он такое изобразил в своей картинке.

Бонусы.

Лампочка

Менее эффектно, нежели пивные банки, но тоже хорошо. Джонс еще воплотил в бронзе ботинки и зубную щетку.

Карта

Тот же ход, что и во «Флаге».

Мишень

Опять плоский объект.

От 1 до 9

Тут прикол в том, что все цифры наложены друг на друга. Т.е. их девять штук, а все равно получается плоско. Знаки же толщины не имеют.

* Живы еще Клас Ольденбург (р. 1929) и Джеймс Розенквист (р. 1933) – тоже классики, но несколько менее классики, чем Джонс. Что удивительно, все трое – классики поп-арта. Что-то такое в этом поп-арте есть полезное для здоровья: Роберт Раушенберг прожил 82 года, Ричард Гамильтон – 89 лет. 70-летних я и не беру.

** С моей точки зрения, в пятерку самых принципиальных и важных для развития авангардизма произведений, помимо «Флага», входят «Авиньонские девицы» Пикассо, «Фонтан» Дюшана, «Черный квадрат» Малевича и «Стул и три стула» Джозефа Кошута.

*** Тут случился анекдот. Большим поклонником поп-арта был мощный галерист Лео Кастелли. Как-то в присутствии Джонса абстрактный экспрессионист Виллем де Кунинг с целью опустить враждебный ему поп-арт и, заодно, Кастелли, сказал, что тот купит что угодно, если ему сказать, что это поп-арт. Хоть пивные банки. Джонс реализовал это предложение в таком вот виде.

Автор: Вадим Кругликов