Сальвадор Дали. Анамнез и диагноз мирового безумия

О, как. И ведь все – правильно. Только советский критик забыл сказать, что при всем при этом Дали занимался всего лишь честной фиксацией того, что происходит в человеческой психике в печальном состоянии сна разума. Вот Гойи «Сон разума порождает чудовищ» совки схавать могли, а Дали – ни в какую. Вообще, для советских критиков не было, по-моему, персонажа ужасней, чем Дали. По официально признанной, но нигде публично не проговоренной («сейчас еще не время») версии, бытовавшей в их кругах, было так. Когда жуткий Дали, наконец, умер и должен был предстать перед дьяволом – ну, там, собеседование, регистрация вновь прибывшего в соответствующем кругу ада и т.п. процедуры - так вот, говорят, дьявол тогда впал в ужас, не захотел с ним встречаться и, отговорившись крайней занятостью, пошел восстанавливать душевное равновесие в беседе с Гитлером.

А что тут поделаешь. У Дали было тяжелое детство. Его мучили комплексы и страхи. У него были коммуникационные проблемы и он боялся кузнечиков. Над ним смеялись и издевались. Чтобы всем отомстить, Дали решил стать гением. И стал им.

Рисовать он начал очень рано и в 17 лет поступил в академию художеств. Дело происходило в Каталонии на рубеже 10-20-х годов прошлого века. Каталония тогда была не совсем глухой, но провинцией* – местные продвинутые художники уже начали осваивать импрессионизм, символизм и даже фовизм, о котором во Франции уже лет десять как забыли. Тем не менее, Дали удалось нарыть информацию о своем земеле Пикассо и о кубистах, в результате чего он ненадолго кубистом и стал. Параллельно он изучал творчество старых мастеров. Как испанских – Гойи, Эль Греко, Сурбарана, так и всяких других, из которых особенно выделял итальянского маньериста Арчимбольдо и голландца (имеется в виду и школа) Вермеера Делфтского.

Джузеппе Арчимбольдо. Лето

Вермеер Делфтский. Урок музыки

Арчимбольдо его привлек шизоидностью своего искусства – вроде бы пишет человек репу с цветами, а получается дядька. Этот прием удвоения образов Дали впоследствии часто применял.

Невольничий рынок и прозрачный бюст Вольтера

А Вермеер – некой мистичностью, легкой и необъяснимой нереальностью всего происходящего в его работах. Любовь к Вермееру не оставляла Дали всю жизнь и иногда выливалась вот в такие фрейдистские трактовки. На работе Дали кружевница – в окружении носорожьих рогов, т.е. вполне понятных фаллических фрейдовских символов.

Вермеер Делфтский. Кружевница

Кружевница

Ну, и надо к тем, чье творчество Дали изучал, добавить еще и Босха со старшим Брейгелем, которых он видел в Мадриде. Короче, в результате всего в 1925 году Дали пишет работу, сильно содержащую, так скажем, магический реализм, и в которой уже чуть-чуть виден будущий он, Дали.

Девушка у окна

В общем, внимательно рассмотрев эту картинку, можно сказать, что в это время Дали к сюрреализму был готов. Трактовка реальности не как банальной видимости, а как чего-то скрытого и загадочного, плюс академическая манера исполнения – вот что можно увидеть в этой картинке, если, опять же, внимательно ее рассмотреть. Так что, скорее всего, не встреться Дали никогда в жизни с сюрреалистами, он бы все равно стал сюрреалистом.

Но Дали с ними встретился, они его приняли как родного и полюбили настолько, что к нему ушла жена Элюара/любовница Эрнста, русская женщина из Казани Елена Дьяконова, откликавшаяся, впрочем, и на имя Gala (фр. торжество, праздник). И прожила с ним всю жизнь. И так она его беззаветно любила, что позволяла себя рисовать голой – вся женская обнаженка на картинках Дали – это она, Gala.

Сон, вызванный полетом пчелы

Конечно, переходом Gala в новую семью контакты Дали с сюрреалистами не ограничились. Дали оседает в Париже и принимает активное участие в сюрреалистической жизни. А жизнь это была сложна. Бретон, глава сюрреализма с диктаторским стилем руководства, периодически кого-нибудь отлучал, прощал или изгонял навсегда. Иногда против него вспыхивали бунты, французские, осмысленные и толерантные. Поначалу в таких историях Дали всегда принимал сторону Бретона, но через несколько лет был отлучен сам – за то, что слишком тянул на себя одеяло и даже позволил себе слоган «Сюрреализм – это я!». Тогда Бретон обозвал Дали «неофалангистом» за высказываемую симпатию, в т.ч. и сексуальную, к Гитлеру и наградил англо-итальянской анаграммой Avida-dollars, что означает «жадный до долларов», и что было правдой. А вот про неофалангиста Бретон - зря. Просто Дали настолько ушел в сюрреализм, что все явления жизни оценивал сюрреалистически, т.е. к реальной, бытовой оценке реального Гитлера эти симпатии никакого отношения не имели. Для Дали Гитлер был тоже сюрреалистом, вот и все.

Но это - потом. А в 29 году Дали делает с Бунюэлем знаменитого «Андалузского пса» (соавторство в сценарии, одна из главных ролей). Еще он пишет две работы.

Раскрашенные удовольствия

Мрачная игра

Все. Вот с этого момента можно считать, что мы имеем дело с тем Дали, которого знает весь мир, с настоящим Дали. В этих работах уже есть основные признаки его стиля.

Сейчас я немного позанимаюсь тем, что в искусствоведческих кругах называют формальным анализом. Итак, на первом плане у Дали обычно происходят главные события. Как правило, это какие-нибудь внутренне и внешне противоречивые гадости и безобразия – твердое ведет себя как мягкое, тяжелое – как легкое, далекое – как близкое, а дешевое – как дорогое. И наоборот. Несочетаемое легко сочетается. Популярны биоморфные и человекообразные конструкции, часто, для красоты, гниющие и разлагающиеся, и вступающие друг с другом в странные отношения. Много всякой физиологии и эротики. Движения – медленные и тягучие, как во сне. Все это богатство располагается на фоне беспредельного пространства с низким горизонтом – хочется пошутить – вдали. Последний прием был придуман Эрнстом и Кирико. Названия работ мало что объясняют, у них совершенно другая задача. Вот одна из самых знаменитых работ Дали, очень для него хрестоматийная.

Предчувствие гражданской войны в Испании, мягкая конструкция с вареными бобами

Несколько позднее все это противоречивое разнообразие Дали теоретически оформил в т.н. параноико-критический метод. Ну, по его словам, это «стихийный метод сознательной иррациональности, которая базируется на систематизированной и критической объективизации проявлений безумия». Все это, конечно, было построено на фрейдизме. Т.е. речь идет о том, что в нашем бессознательном бушуют дикие и разрушительные энергии, фантазии и кошмары. Иногда, в силу разных причин, все эти прелести приобретают форму паранойи, и тогда - держись. Ведь, в интерпретации Фрейда – а именно эта интерпретация была тогда главной – паранойя характеризуется патологическим недоверием к окружающей среде, наличием сверхценных идей, агрессивностью, фанатизмом и сексуальной возбудимостью**. Зачем же Дали понадобились все эти малосимпатичные вещи?

А вот зачем. С его точки зрения, все эти ужасы и есть главная реальность, на которой стоит мир. Подтверждений этому - куча. Ну, на вскидку - на памяти Дали мир пережил одну мировую войну и усердно готовился к следующей. В Германии сидел Гитлер, в СССР – Сталин, и их режимы отличались и сверхценными идеями, и фанатизмом в их реализации, и недоверием ко всему, что движется.

Частичная галлюцинация: шесть портретов Ленина на рояле

В Китае японцы крошили китайцев. Родная Испания была на грани гражданской войны, и еще имела в закромах истории перегибы инквизиции на местах. Да и вся история в целом – это нормальная, качественная, человеческая паранойя. Сексуальность в том или ином виде, например, в подавленном, в ней тоже вовсю наличествует как личностная характеристика тех, кого принято называть политическими деятелями и, соответственно, через их решения и поступки активно влияет на историю.

Великий мастурбатор

Слово же «критический» в названии метода обозначает, что художник, погружаясь в бессознательное и отключая свою цензуру в виде культурных ограничений, все-таки сохраняет дистанцию по отношению ко всем этим фантазиям и способен их критически оценивать. «Я похож на сумасшедшего, но мое отличие от него состоит в том, что я – не сумасшедший», - говорил Дали. Однажды, на одну свою лекцию Дали пришел в костюме водолаза. Это была метафора погружения. Погружения в бессознательное, но не влипания в него: водолаз-то - не часть подводного мира, он в нем побудет-побудет, да и выплывет на поверхность.

Я вот тут все – Фрейд, Фрейд. Сам-то Фрейд был человеком консервативных взглядов на искусство, сюрреализмом не интересовался. В конце 30-х годов, уже в Лондоне, к нему в гости пришел Дали. Фрейд потом так отозвался об этом визите в письме к Стефану Цвейгу, который эту встречу и организовал: «До сих пор я был склонен считать сюрреалистов, которые, вроде бы, избрали меня своим патроном, обычными лунатиками или, скажем, на 95% «обыкновенными» алкоголиками. Однако молодой испанец с его явно искренними и фанатичными глазами, с его превосходным техническим мастерством вызвал иную оценку. Было бы действительно интересно изучить с позиций психоанализа происхождение такой живописи». В конце он пишет, что Цвейг забыл у него зонт и перчатки, а забывание вещей – это обещание вернуться. Ну, история с зонтом к сюрреализму не относится, это я так, понравилось просто.

Портрет Фрейда

Ну, что еще. После первых публичных опытов в области атомной энергии (Хиросима, Нагасаки, Бикини, Семипалатинск) Дали увлекся физикой и даже собирался основать Институт по изучению атомной энергии относительно искусства. Оно понятно – атом, как и бессознательное, за внешне безобидной оболочкой содержит огромную и разрушительную энергию. Этой теме Дали посвятил несколько работ, самые известные из которых – «Атомная Леда» и «Три сфинкса Бикини» (см. текст «Сюрреализм»).

Остается добавить, что Дали еще был скульптором,

ювелиром,

делал объекты, самым потрясающим из которых была клетка для птиц из хлеба (фотографию не нашел),

Телефон-лангуст

Ретроспективный бюст женщины

писал книги, работал в рекламе, делал декорации к спектаклям и балетам. А похоронить себя заставил в полу собственного музея в родном Фигерасе, так, чтобы по нему ходили люди. Последняя сюрреалистическая выходка мастера.

Да, чуть не забыл. Самое главное – без творчества Дали невозможно себе представить искусство ХХ века! Ну, теперь, вроде, все.

*При этом, из пяти испанских мировых знаменитостей ХХ века в изобразительных искусствах – это Пикассо, Дали, Гауди, Миро, Грис – только последний не был связан с Каталонией.

**Среди прочего Фрейд пишет о том, что параноик ищет компромисс со своим состоянием в алкоголизме, агрессии, в борьбе с воображаемыми врагами и демонстрации подчеркнуто мужского поведения, граничащего с героизмом. Хорошо, что теперь ученые отменили фрейдовскую концепцию возникновения паранойи (застревание развития в подростковой гомоэротичности) и выяснили, наконец, ее истинную причину– она в нарушении белкового обмена и в дефиците какого-то там белка. Иначе слишком печальный диагноз получился бы у нашей Родины – подобным образом – алкоголизм и т.д. - можно описать половину российского населения. А белков-то у нас много, слава Богу, на всех хватит.

Автор: Вадим Кругликов