Кинетическое искусство. Авангардизм, доведенный до автоматизма

Жан Тэнгли. Эврика

С древнейших времен тройка самых дерзновенный мечтаний человечества выглядела так: познакомиться с Богом, обрести бессмертие и преодолеть статичность изобразительного искусства. И только в ХХ веке, благодаря достижениям научно-технической революции, одна из этих мечт сбылась!

Конечно же, самая важная – третья. И это было непросто. Издревле над воплощением этой мечты в жизнь работали многие поколения безвестных мастеров народных промыслов, изготовляя шедевры детской кинетической игрушки.

Богородская игрушка

Потом на пути преодоления неподвижности – этого врожденного дефекта всех видов изобразительного искусства – были изобретены кино и падающие мишени в тире с духовыми пульками по три копейки. Но все это были паллиативы – маленькие, несолидные или вовсе бессмысленные. Полноценное движущееся произведение искусства – большое, весомое, с серьезными смыслами – было создано только в рамках авангардизма.

Первые опыты по созданию движущихся авангардистких произведений велись в футуризме, дадаизме, абстракционизме и конструктивизме.

Наум Габо. Стоячая волна. Эта штуковина сама по себе колебалась и вибрировала

Большой во всех смыслах и, как всегда, опережающий свое время вклад внес в это дело советский революционный авангард.

Владимир Татлин. Башня III Интернационала

Это, конечно, фотомонтаж, Татлин смог сделать лишь действующую 5-метровую модель. Башня высотой 400 метров, с четырьмя вращающимися помещениями внутри, построена не была, и слава Богу. Через пару лет, как это всегда происходило у коммунистов, там бы все сломалось, и теперь эта ржавая и бесполезная каракалыга торчала бы посреди исторического центра Петербурга. Хотя, в паре с непостроенной газпромовской кукурузиной, возможно, выглядела бы и ничего.

Ну, и нельзя не сказать о мобилях Александра Колдера, простеньких, но абстрактных.

Александр Колдер. Горизонталь

Как самостоятельное же направление кинетическое искусство появилось в конце 50-х годов. Практически сразу в нем обозначились две тенденции, которые, впрочем, объединялись под общеавангардистскими  слоганами «Если никто так не делал, то это нужно сделать» и «Зритель должен интеллектуально мучиться». В самом деле, если объект искусства уже существует, то почему он не шевелится? Это же было бы так логично. А уж шевелящийся объект должен интеллектуально напрячь любителя прекрасного, заставить его задать себе главный вопрос авангардизма «что это такое?». Он же, любитель прекрасного, привык к тому, что в изобразительном искусстве все всегда стоит на месте: и Венера Милосская и даже Рабочий с Колхозницей, если их не разобрали.

Однако – тенденции. Так вот, первая из них шла от футуризма с конструктивизмом и выражала пафос машины, душу механизма и восторг перед научно-техническим прогрессом. Работы, относящиеся к ней, были хорошо и любовно сконструированы, иногда даже с применением первых компьютеров. То есть это была такая честная, прогрессистская тенденция, с радостью применявшая новые материалы, технологии и конструктивные решения. Художники, к ней относящиеся, были людьми с ясным взором, устремленными в будущее, изобретателями, с увлечением изучающими свежие номера западных аналогов «Юного техника» и «Науки и техники», если кто помнит.

Николя Шеффер. Хронос 5

В этой тенденции много технических откровений, но мало гуманитарной глубины. Ну, там, всяких размышлений на вечные темы и прочей требухи. Иронии маловато. По всему поэтому мне эта тенденция не особенно интересна, и говорить я о ней больше не буду. Ну, добавлю разве, что именно она активно и интересно в смысле формальных решений сотрудничала с оп-артом и нашла широкое применение в дизайне и рекламе.

Вторая тенденция опиралась на могучую традицию дадаизма с его тотальным стебом над всем миром. Ранние сооружения виднейшего деятеля этого направления – швейцарца Жана Тэнгли – оставляют впечатление слегка съехавших с крыши произведений Марселя Дюшана и Курта Швиттерса. И материалами, и повадками.

Жан Тэнгли. Ранние работы

Конструкции Тэнгли чем хороши? В этих бесполезные, как и все искусство вообще, сооружениях есть абсурд, ирония, скепсис и рефлексия. Все это – в отличие от первой, прогрессистской тенденции кинетического искусства. Тэнгли, например, может пародировать конструктивизм с его пафосом функциональности и полезности искусства.

Жан Тэнгли. Фонтан в Базеле

Вообще, этот фонтан меня поражает. Как сам по себе – мощный такой ансамбль предельно идиотских водяных машин – так и тем, что городские власти согласились всю эту хрень установить в историческом средневековом центре. У нас в таких местах что обычно стоит? Правильно, Церетели из бронзы, зверушки и тетьки с дядьками. Ну, Ленин иногда*.

Или же Тэнгли говорит о дикой, агрессивной и даже инфернальной энергии, накопленной нашей техногенной цивилизацией. Но с иронией говорит, без пафоса, как в сооружении «Эврика», пугающем людей на берегу Цюрихского озера. Вернее, так – пафос в его работах есть, но это не его, Тэнгли, пафос, а именно машин. Пафос бурной, тупой, замкнутой на себя и бессмысленной деятельности, результат которой – только грохот и скрежет. Получается вполне адекватный портрет нашего мира. Апогеем этого абсурдного пафоса были многочисленные саморазрушающиеся машины Тэнгли, видео с которыми я не нашел. Они долго и напряженно работали, а потом сами себя взрывали.

Впрочем, иногда Тэнгли совершенно серьезен, как здесь, например.

Жан Тэнгли. Менгеле – танец смерти

Тупая, страшная машина уничтожения людей. Думаю, не надо объяснять, чем занимался Йозеф Менгеле – главврач Освенцима.

В СССР кинетическое искусство тоже было. Оно появилось чуть позже, чем на Западе, в начале 60-х, и, в основном, продолжало традиции советского конструктивизма, то есть относилось к первой тенденции. Крупнейшие представители – Лев Нусберг, Франсиско Инфанте и Вячеслав Колейчук. Коммунисты даже позволяли им выставляться несколько чаще, чем авангардистам других направлений. Власть видела в произведениях кинетистов только странные и бессмысленные изобретательские опыты, чем художники и пользовались.

*В одном из ялтинских санаториев, посередине небольшого бассейна, там, где обычно торчит какая-нибудь наяда, дриада, нимфа или амур с веслом, под сенью струй и лиан одиноко стоял небольшой, скромный и даже несколько интимный Ленин, выкрашенный золотой краской. Это не анекдот – сам видел.

Автор: Вадим Кругликов